Дети против волшебников - Страница 124

124

— Проклятье! У девчонки защита!

Он бешено махал обожжённой рукой — обугленная палочка с раздражённым шипением упала в чёрную воду.

Касси вышла из оцепенения и поняла, что без неё не обойтись. Она прыгнула к Царицыну, который уже медленно заваливался на спину, — и выхватила яйцо из его похолодевшей ладони.

— Я разобью его, считаю до трёх! — пискнула она. — Профессор Кош и Мерло, руки вверх! Охрана, бросай оружие…

— Мы-мылодец, ды-девочка, — просипел Ваня, чувствуя, что окончательно теряет равновесие. Мокрый Ставрик, выбравшись из-под онемевшего профессора Коша, чудом успел подхватить кадета под мышки.

— Тоже мне, спасатель, — недовольно причмокнул гречонок. — Эк тебя заколдобило.

Ваня сглотнул, посмотрел на перепуганные лица друзей, которые в неверных отсветах фонариков весьма походили на погребальные маски, и совершенно серьёзно спросил:

— Народ, как вы думаете… я умираю что ли?

Надинька пыталась растереть холодеющие Ванькины щёки ладошками, которые были, правда, не намного теплее. Касси подошла к Царицыну, старательно удерживая хрустальное яйцо в трясущейся руке, а Коша и Мерловича — в поле зрения.

— Где болит?

— Сердце, — Царицын с трудом шевелил губами, бесчувственными, точно после заморозки у зубного врача. — Чем он меня… ранил?

— Это необычное ранение, — Касси покачала головой. — Тебя ранило колдовством. Такая рана лечится не уколами, не перевязками, а по-другому.

— Как по-другому? — спросила Надинька.

— Говорят, если колдун сумел сделать человеку зло, значит, у человека были плохие мысли. Колдовство летит на плохие мысли, как на магнит. Если мысли хорошие, колдовство не подействует.

— Ванюша, скорее вспоминай! — приказала генеральская внучка, растирая ему обледеневшую шею. — Ты что-нибудь плохое думал?

— Да он, небось, загордился просто! — предположил Ставрик. — Когда этот прыщавый стал его расхваливать, помните? Дескать, Ваня ловко профессора перехитрил.

— Он его специально расхваливал, да? — Надинька ужаснулась коварству Мерловича. — Чтобы Ванечка загордился и появилась возможность ударить заклинанием? Ах, какой ужас… Как это подло!

— Нужно вспомнить, Иван. Вспомни, что у тебя было плохое в душе, — твёрдо сказала Касси. — Слышишь меня?! Вспоминай! Ты гордился или нет? Считал себя лучше других?!

— Ничего я не гордился, — прохрипел Царицын. — С чего вы взяли, не пойму…

Резкая боль проткнула ему сердце — он вытаращил глаза… И так застыл с вытаращенными голубыми льдинками.

— Ой, ребята… всё, он парализован… — прошептала Касси, отступая на шаг.

— Ваня, Ванюша! — закричала Надя, теребя за одежду.

— Да бесполезно, — вдруг сказал Мерлович, точно сплевывая слова сквозь зубы. — Заклинание что надо. Готов ваш казачок, не очухается.

Надя повалилась Ваньке на грудь, беззвучно кривя рот. Касси отступила на шаг, удивлённо посмотрела на русского мальчика, который должен был всех спасти… и теперь погибал.

— А что же… что теперь будет с нами?

— Сы-покойно… — вдруг прохрипел полумёртвый Иван. — Ну было дело, зы-загордился. С кем не бывает. А что, нельзы-зя?

— Лучше не надо, — буркнул Ставрик. И тут же обрадованно поинтересовался: — Эй, русский, ты, никак, оживаешь?

— Не знаю, — проурчал Ванька точно из желудка. — Сейчас попробую ожить. Значит так… гордился. Думал, что умнее других. Думал, что орден дадут. Что прилечу в Москву на вертолёте и сдам алхимика с Мерловичем на Лубянку. Вот такой я дурак, ребята. Простите, ладно?

Последние слова он произнёс уж совершенно обычным голосом, и даже голову приподнял. — пытаясь разглядеть дружественные личики во мраке.

— Тоже мне, профессор колдовства, — Мерлович едва слышно скрипнул зубами на Коша. — Не мог колдануть нормально…

— Ага, хорошо-хорошо… — пыхтел Ваня. Опираясь на плечо Ставрика, с трудом перешёл в сидячее положение.

— Во-во, уже руки чувствую, ага… пальцы появились! Да, братцы, ощущения… Точно тебя размораживают. Почленно.

— Хорошо, что ты вспомнил про гордость, — строго сказала Надинька. — Больше, пожалуйста, не гордись. А то мы думали, ты умер.

— Так, вернёмся к нашим колдунам, — Ваня огляделся, щурясь в темноту. — Мистер Кош… где Ваша волшебная указка?

— Он её уронил, — сказала Надинька.

— Отлично. Мистер Мерлович… у Вас нет ли случайно при себе такой кнопочки для вызова охраны, а?

— Была! — подтвердил Ставрик. — Только мы её изъяли, вот она.

— Молодцы, — Царицын удовлетворенно кивнул. — Теперь так… господин Кош, попросите, пожалуйста, бородатого дядю осторожно положить свой помповый зонтик вот сюда, на лежанку.

— Делайте, что он говорит, — едва слышно прокряхтел алхимик. Профессор сидел на корточках, опустив в грязную воду обожжённую руку — и тихо стонал сквозь зубы: не то от боли, не то от бессилия, а может быть, от тоски по хрустальному яичку.

Вспомнив про яичко, Ваня покрутил головой — нашёл взглядом тёмный силуэт Касси и сказал — громко, чтобы профессор расслышал:

— Кассандра! Если что — в воду не кидайте, а то не разобьётся. Лупите яичком по краю лежанки.

Девушка кивнула и на всякий случай подошла поближе к лежанке.

— Так. Господин Кош, а куда отсюда уводят пленников? — спросил Ваня.

— Ну, не знаю, ну откуда мне знать? — заныл профессор. — Кого-то уводят наверх, кого-то уводят ещё ниже… Верните мне обожаемое яйцо, и давайте наконец расстанемся, молодой человек… Вы хотели вертолёт — я найду Вам вертолёт, пожалуйста… Если желаете, готов слетать с Вами в Москву, это вполне приемлемо, только прошу Вас: наконец верните вещь, которая принадлежит мне по праву, ведь мне её подарили на юбилей…

124